Все пять элементов загробного путешествия, соответствующих православному канону: возвращение — мытарства — рай — ад — обретение места — присутствуют в поэме. Было бы наивно рассчитывать, что "Москва — Петушки" строго повторяет структуру загробного странствования души, но с допустимыми поправками схема отыгрывается в произведении дважды: на уровне всей поэмы и на уровне одного дня, непосредственно предшествовавшего Веничкиной одиссее. Когда человек умирает, душу его встречают ангелы — все помнят, что они появляются в "Москве — Петушках" на первых страницах.
Предположим, предлагает Вячеслав Курицын, что Веничка Ерофеев мертв. Это не менее логично, чем предположить, что он жив. Он, во всяком случае, пьян с первой до последней страницы, он вне времени, в измененном состоянии. Если Веничка мертв, то его путешествие можно рассматривать как метафору странствий души в загробном мире.
В интерпретации Натальи Верховцевой-Друбек "Москва — Петушки" рассматривается тоже с точки зрения использования в поэме евангельского текста. Исследовательница считает, что Веничкины состояния: "похмеление", "алкогольная горячка"— "смерть" — пародируют Страсти Господни. В интерпретации Вячеслава Курицына "Москва — Петушки" — это поэма о загробных странствиях души Венички. В своих исследованиях он отталкивается от следующего символа — железная дорога, которая, по его мнению, не средство передвижения, а один из мистических символов страны. Быть может, oна ведет в царство мертвых. Поезд — лодка Харона. Или же он сам есть царство мертвых, или нечто расположенное на грани яви и сна.
Библейские цитаты приводятся как дословно, так и в достаточно вольном пересказе, значительно измененном виде, но и в этом случае сохраняют элемент узнаваемости. Не меньшее место занимает в поэме рефлексия "по поводу" библейских текстов и комментариев к этим текстам, даваемых религиозной литературой. Именно Библия и русская классическая поэзия, по свидетельству В. Ерофеева, помогли ему "выблевать" из собственной души "духовную пищу", которой пичкал людей тоталитаризм и от которой его тошнило, "прочистили мозги"; оттого и обращается к ним писатель постоянно.
"Ничего, ничего, Ерофеев... Талифа куми,— как сказал Спаситель, — то есть встань и иди. <...> Талифа куми, — как сказала твоя Царица, когда ты лежал во гробе, — то есть встань, оботри пальто, почисти штаны, отряхнись и иди".
Библия является как стилистическим источником основных мотивов поэмы, так и сюжетным. Сквозь всю поэму проходит тема смерти и воскресения, отчетливо ориентированная на Евангелие. По наблюдениям Юрия Левина, цитируются "Евангелие от Матфея", "Евангелие от Марка", "Евангелие от Иоанна", "Откровение Святого Иоанна (Апокалипсис)", "Песнь Песней", Экклезиаст, Пророки, Второзаконие и т. д. Изобилуют намеки и на крестную смерть и воскресение Иисуса, и на евангельские эпизоды воскрешения Христом Лазаря и дочери начальника синагоги, а также на исцеление больных и расслабленных. Например:
/ / / Страница 9
Интертекстуальность поэмы В. Ерофеева "Москва - Петушки" - И. Мартынцев - Исследовательская работа. Мартынцев Иван, 11 класс, школа No 79, Новосибирск, страница 9
Комментариев нет:
Отправить комментарий